Ирина Кибина

О кризисе тридцатилетия, инфантильности и важности менторства

Многие, если не все, сталкиваются с кризисом тридцатилетия. Под ним понимается обычно первое серьезное поражение или серьезная проблема, ощущение, что жизнь идет неправильно, в районе плюс-минус тридцати лет. «Раньше такого не было», — могут сказать вам. Было. И многие вполне успешно кризис преодолели. Выпускница НГПИ (сегодня — Гуманитарный институт НовГУ), эксперт по управлению конфликтами и выстраиванию эффективной коммуникации, в прошлом — вице-президент SUN Interbrew, директор департамента Сбербанка, вице-президент ТНК-ВР — Ирина Кибина готова поделиться приобретенным опытом.

— Что собой представляет кризис тридцатилетия? С чем он связан и почему он столь болезненный?

— Действительно, в возрасте примерно 30 плюс-минус лет человек впервые сталкивается со взрослым кризисом. Это возраст, когда приняты первые серьезные жизненные решения, получены первые положительные результаты, что-то уже получилось, и вот — некая неудача. Человек думал: «У меня есть работа, семья, дальше все пойдет по накатанной». Но вдруг оказывается, что «по накатанной» не будет. Ясность и предсказуемость были раньше — сорок или пятьдесят лет назад. Но сейчас мы живем в другом обществе, играем по другим правилам.

— Почему этот кризис оказывается таким неприятным для наших близких?

— Потому что только они поверили, что у вас все наладилось, что вы состоялись, это навсегда, как происходит некая неудача. Им тяжело это принять и кажется, что так будет всегда. Ни успех, ни неудача — не вечны. Это все — временные состояния и эмоциональная реакция на них. С одной стороны.

С другой стороны, в последние десятилетия родители стали больше опекать детей. И чем меньше они понимают в постоянно меняющейся новой жизни, тем больше пытаются опекать своих выросших малышей, защищать от невзгод не всегда уместными советами.

— Кстати, об опеке. Современные тридцатилетние инфантильны?

— Сложно говорить обо всем поколении. Все зависит от того, в каком возрасте человек взрослеет и когда он готов на себя взять весь объем ответственности. Изменился первоначальный этап взаимоотношений растущего ребенка и его родителей. В моем детстве мы с пятилетнего возраста носились по двору с ключом на шее.

Сейчас я не представляю, кто пятилетнего ребенка отпустит одного во двор. А нет ежедневной практики самостоятельности — вот и затянулся период взросления, когда кто-то за тебя принимает решения, когда можно не нести за себя ответственность. Хотя есть и хорошие новости: увеличился период, когда можно себя пробовать и искать дело по душе под родительским крылом. Что считать инфантильностью — спорный вопрос. Сейчас мы имеем принципиально другую среду отношений. Вариантов этих отношений стало намного больше. Сейчас родители немногому могут научить повзрослевших детей: как я уже говорила, их опека как раз связана с непониманием механизмов новой реальности.

— Как вы относитесь к понятию «зона комфорта»? Обязательно ли кризис тридцатилетия связан с ее потерей?

— Чтобы выйти из зоны комфорта, надо сначала ее получить. Что такое зона комфорта для конкретного человека, он понимает, только если ее потеряет. К тридцати годам невозможно пару-тройку раз войти в зону комфорта и ее потерять. Социолог и психолог Лев Выготский ввел такое понятие, как зоны проксимального развития. Когда ты находишься в зоне полного комфорта, надо посмотреть: а что рядом? Ну, например, человек, который сам занимается спортом, может попробовать тренировать. Если посвятил большой отрезок жизни, скажем, рисованию — попробовать стать дизайнером. То есть не заниматься всю жизнь спортом, а завтра начать преподавать высшую математику. Только при условии, что зоны развития находятся рядом, будет идти нормальный личный рост человека. Иначе можно попасть в такую зону дискомфорта, которая может сломать.

— Как же помочь себе справиться с кризисом?

— Нужно попытаться понять, что ты — не первый, с кем приключился этот самый кризис. И здесь на помощь придут менторы, наставники. Это люди, которые прошли через множество проблем, и вышли из них победителями. Как передать то, чему научила жизнь? Пользуясь современным цифровым языком, объясню так: у ментора в голове сложилась определенная программа. Она у него создана и «зазипована». Во время менторской сессии он устанавливает тебе программу со своим опытом в голову и помогает ее распаковать. И ты получаешь самую нужную информацию, так сказать, сухой остаток опыта. Это самое эффективное, что может быть.

— Кого вы считаете своими менторами?

— В Новгороде для меня много сделал Марк Вениаминович Масарский (предприниматель, общественный и политический деятель — прим. авт.). Два года он фактически был не столько моим начальником, сколько моим ментором. Он мне помогал, будучи моим руководителем. Марк Вениаминович очень много сил вкладывал в мое профессиональное и человеческое развитие. Привозил мне книги, давал задания, которые, по сути, были не служебными, а учебными. Благодаря ему, у меня получился впоследствии серьезный рывок в бизнесе. Когда я стала депутатом, а потом зампредседателя гордумы, я видела очень много помощи от Александра Владимировича Корсунова (мэр Великого Новгорода в 1994-2002 гг — прим. авт.) и со стороны замгубернатора Новгородской области Валерия Ивановича Трофимова. Это были люди, которых я точно могу назвать своими менторами. Они меня «растили», ставили мне труднейшие задачи, учили меня справляться с конфликтами, кризисами, собственными недоработками. Это люди, которые постоянно были рядом: когда мне было плохо, они меня поддерживали, а когда мне было хорошо, они всегда хвалили, а затем давали следующие задания, которые были сложнее и сложнее.

— А сейчас у вас есть менторы?

— Я до сих пор занимаюсь с менторами! Буквально на прошлой неделе у меня было занятие с одной очень известной российской журналисткой на темы, связанные с общением с людьми. Это было просто потрясение, я ей настолько благодарна... В общем, я до сих пор занимаюсь с менторами и буду продолжать заниматься.

— Как выйти из кризиса не только без ущерба, но и с преимуществами?

— Необходимо осознать: это только кажется, что то, что случилось — такой уж неуспех. Жизнь вообще — не череда успехов. Это дорога от одного выученного урока к другому.

Нельзя полагаться только на себя. Я всем всегда говорю: «Ребята, не надо из огня да в полымя. Попытайтесь смягчить для себя зону дискомфорта. Ведь на новом пути обязательно будут трудности, которые вы себе даже не представляете. Найдите возможности максимально облегчить переход, найдите людей, которые вам помогут». Не очень хорошо отношусь к кардинальной смене профессионального и жизненного пути. Достигли успеха? Попытайтесь на соседней платформе его развивать. Единственное, чего нельзя терпеть — унижения, ограничения свободы. Здесь я всегда людей поддерживаю и стараюсь помогать всем, чем могу. Нельзя идти на компромисс со своей системой ценностей.

Фото из архива Ирины Кибиной и Светланы Разумовской.