Недавно новгородский поэт, выпускник НовГУ Григорий Князев стал дипломантом Международного Волошинского конкурса. Хотя жюри не удостоило Князева главной награды, его назвали «поэтом, стремящимся гармонизировать всё, а его стихи — светлыми, душевными, мягкими». Кристина Гептинг пообщалась с финалистом одного из главных международных поэтических смотров и выяснила у Гриши, по каким причинам он считает себя «немодным» поэтом, почему не любит выступать и все-таки выступает, и зачем он вообще пишет стихи.
Лайки и старомодные альманахи
— У меня сейчас будто новый период начинается, — делится Гриша. — Я все пересмотрел после Волошинского. Вышедшую весной книгу урезал. Задача поэта — сопротивление материалу. Не делать стихами всё подряд.
— Как думаешь, многие делают сейчас стихами «всё подряд»?
— Писать стихи стало модно. Но это далеко и от поэзии, и от языка. Демократизация не пошла на пользу поэзии. Я сам, бывает, выложу стихотворение в сеть и понимаю, что зря. С одной стороны, сразу можно получить обратную связь. Опять же, лайки бегут — это немножко повышает самооценку. Но это вгоняет в иллюзии. Лучше дать стихотворению отлежаться... — отмечает поэт.
Его стихи, впрочем, и вне соцсетей не «отлеживаются» без дела. Тексты Григория Князева публиковали лучшие литературные журналы страны — «Знамя», «Дружба народов», «Новая юность», «Новый мир».
В последний он, кстати, как-то отправлял подборку повторно. На что получил ответ, мол, стихи неплохие, но уместны разве что в «старомодном московском альманахе». Гриша не обиделся: он и сам понимает, что его стихотворная манера не очень-то соответствует духу времени.
* * * Нет прекраснее дальней дороги, Где наш путь озаряет звезда, Города нам ложатся под ноги, Мчат куда-то в ночи поезда...
И, пусть долго сидишь на вокзалах, И не спишь, по три ночи дремля, Взгляд таких же тревожных, усталых Освежает чужая земля.
Целый мир для себя приоткрою — То ли вдаль, то ли вглубь, то ли вширь, Новым Шлиманом — вечную Трою, Ермаком, покорившим Сибирь!
Творческие сомнения Григория связаны не с тем, что его стихи «немодные». Он беспокоится о другом:
— У меня зрение размыто, и в стихах бывает, что все будто размыто: вроде и хорошо, а вроде и ни о чем, — говорит он. — Я грешу уходом в сторону, многословием...
По словам поэта, в последнее время он стал гораздо внимательнее относиться к саморедактированию. В то же время он рад, что, помимо членов семьи, всегда может отправить новую подборку именитым Михаилу Айзенбергу и Александру Кушнеру. Прославленные старшие коллеги всегда отвечают на Гришины письма — высказывают мнение, дают подробные комментарии.
— Но я уже созрел самостоятельно отвечать за свои стихи, — говорит Гриша. — Пора самому чувствовать, где хорошо, а где плохо.
Выходи из комнаты
Любому поэту нужна органичная среда, считает новгородский поэт. Правда, в нашем городе литературная жизнь, по его словам, довольно вялая. Поэтому участие в российских и международных конкурсах и премиях — это шанс расширить горизонт, познакомиться с талантливыми людьми, новыми стихами.
— Стихи ускоряют жизнь и дают мне возможность вырваться из комнаты. Хотя Бродский и говорил «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку», я выхожу и радуюсь, что выхожу. Очень люблю путешествовать, — улыбается Гриша.
— Наверное, в бытовом смысле человеку с инвалидностью по зрению это не очень просто?..
— С одной стороны, да. Например, я не могу путешествовать один, — говорит Григорий. — В Крым на Волошинский сентябрь летал с мамой, а на недавнее выступление в Москву ездил с женой. Путешествия для меня — это и тревога, и паника, но вместе с тем счастье. Потом вспоминается только полет, движение, свобода...
Стихи он пишет каждый день. А если не пишет, то редактирует. Также часто слушает лекции по литературе или смотрит документальные фильмы — например, об устройстве Вселенной. Говорит, что жена Настя даже ревнует его к поэзии. Они вместе уже 12 лет. Начали встречаться еще школьниками — оба учились в «Цветике-семицветике».
— Настя училась в другом классе. А познакомились мы благодаря стихам, — вспоминает Гриша. — Я увидел ее на поэтическом конкурсе в библиотеке. Настя пришла за кого-то поболеть... Так и встретились. С тех пор не расстаемся.
Настя пишет картины и иногда занимается рукоделием. Князевы любят гулять по городу, иногда встречаются с друзьями. Таковых, говорит Гриша, у них немного, но со всеми дружат уже много лет.
— Поэту нужно постоянное общение? Или он должен быть одинок?
— Поэт иногда должен быть одиноким, уходить в себя. Но нужен и выход, возможность поговорить с людьми.
— Что сейчас тебе как поэту важно сказать?
— Я стал ощущать связь с родом... Кто-то из близких уходит. Ты ощущаешь, что не всемогущ. Это в юности кажется, что все по плечу, а когда отрезвляешься, понимаешь свои возможности. Поэзия помогает не сузиться до предела.
*** Внезапно родители сделались старыми, Хотя и понятно, что долго старели. И снится всё чаще, с глухими кошмарами, Что не доглядел — и ушли, и сгорели...
И снится всё резче: сырые их вырыты Могилы, и надо запомнить участки... Но мысли такие — пока мы не сироты — Мы гоним, пришедшие к нам для острастки.
И снится всё жестче, как в пору прощания, Неловкий вопрос о долгах и наследстве, Родители пишут уже завещания И делят всё честно меж нами, как в детстве.
И снится всё четче: мое одиночество Ночное, а если точнее, — сиротство. Навеки от папы останется отчество, И с мамой в чертах обнаружится сходство.
И снится всё глубже: от боли до жалости Вся жизнь, что казалась дорогою дальней. У мамы — синдромы любви и усталости, А папа становится сентиментальней.
Вновь ходят с колясками — семьями, парами — В тенистом июле, в прозрачном апреле... Внезапно родители сделались старыми, И мы неожиданно заматерели.
«Это как выход из утробы»
Раньше Григорий работал — администратором раздела «Афиша» и корреспондентом журнала «Область культуры». Когда проект перестал существовать, поначалу Гриша искал работу, а теперь его вполне устраивает, что можно заниматься только поэзией. В то же время работа была хорошим фоном для стихов. А сейчас, сетует поэт, они «не успевают кристаллизоваться».
Впрочем, в студенчестве, по словам Гриши, он и вовсе писал чуть ли не по стихотворению в день: пройдешь три остановки до Гуманитарного института — вот и родился новый текст. Кстати, он никогда не спекулировал болезнью, и даже в вуз поступил, не используя «инвалидную» льготу. Позже Князев окончил и магистратуру отделения филологии. Правда, признается: «Ученый из меня никакой».
— Ко мне всегда в семье относились, будто я здоров, — говорит Гриша. — Я не спекулирую по поводу диагноза. Привык прикрываться стихами, а не болезнью.
И если инвалидность — не помеха для образования, работы и путешествий, то уж тем более не может мешать поэту читать стихи на публике. Но выступать он не очень любит.
— На поэтических вечерах, особенно в Москве и Питере, собирается 50 поэтов, и все стараются перекричать друг друга. Меня выступления вообще коробят. На сцене не чувствую зала, ощущаю отчуждение, будто я — не я, — делится Гриша. — Некоторые испытывают кайф от выступлений. Для меня это всегда нервно, хотя опыт — большой. Отхожу потом долго. Но и это тоже необходимо.
— Почему?
— Это как выход из утробы, — рассуждает поэт. — Большая трагедия — выйти из утробы на свет, это больно и страшно. Но если не выйдешь, то не увидишь всего прекрасного, что есть в мире.
...Чем тебя, душа, порадую В царстве сумеречных пугал? Ты сама горишь лампадою, Озарив мой темный угол! Ты сама во мне шевелишься, Словно голос иль дыханье, Ты сама со мною делишься Целым миром на прощанье — С бабочками, с метеорами, С океанами-горами, С днями, как ракеты, скорыми, С медленными вечерами... Но куда мне это множество Ярких образов, что плыли, Над могилой, чье убожество Низведет меня до пыли? И, хоть времени инерция Нас на атомы расщепит, Вера в тайну послесмертия Гонит в кровь мгновенный трепет. Что мне комната вечерняя С дверью, ставшей вещим знаком? Что мне сонная губерния Перед бездной, скрытой мраком? Что мне полки слов громоздкие, Что мне гул ночной проспекта, Что мне размышленья жесткие Перед встречей с Нечто-Некто? Ночь — угрюмая-упрямая, Тьма — от края и до края, Но гори-гори, душа моя, Вечно не перегорая!
