Татьяна Шмелева

«Я против насилия над языковым сознанием»

О том, как говорить правильно, спорят все. Специальной подготовки для этого не нужно. Язык — не физика и не высшая математика. Им ежедневно пользуется каждый. И каждый считает, что достаточно в нём разбирается.

Точку зрения тех, кто изучает язык профессионально, обычный человек ценит только до той поры, пока она совпадает с его собственным мнением. Сложно смириться с допустимостью употребления слова кофе в среднем роде. Чем-то из этого же ряда некоторым кажется и склонение названий городов и посёлков, вроде Кемерова и Чудова. Хотя вещи — прямо противоположные. В первом случае коробят изменения, продиктованные речевой практикой, во втором — традиционная норма.

Однако профессор кафедры журналистики НовГУ Татьяна Шмелева признаёт попытки вмешаться в языковое бессознательное путём в тупик. Известный лингвист поговорила с корреспондентом «Газон.Медиа» о консервативности школы, провинциальной науке и языковом пуризме.

Слово и школа

Татьяна Шмелева впервые побывала в Москве, когда училась в седьмом классе. Увидев здание МГУ, она решила, что высшее образование получит здесь. Поступить на филологический факультет удалось со второго раза

— Когда я училась, русистика переживала обновление. В МГУ читали спецкурсы по разговорной речи Елена Андреевна Земская и Ольга Алексеевна Лаптева. До этого все думали, что мы говорим языком классической литературы — Тургенева, Горького и так далее. И вдруг обнаружилось, что есть две грамматики, два лексикона, а значит, два языка — письменный, или официальный и разговорный. Сейчас я думаю, что их больше. Наталья Юльевна Шведова читала спецкурс по семантике (раздел лингвистики, изучающий смысл языковых единиц — прим. ред.) назывных предложений. Нам казалось, что пройдёт ещё пять лет, и все предложения будут описаны в семантическом плане, и семантику будут преподавать в школе. Начинался текстовый бум. Мне казалось, что самое важное, для чего существует лингвистика и лингводидактика — учить людей писать тексты. Мы ждали, что русистика будет совершенно другой. Оказалось, что мы были очень наивны. Коллоквиалистика (направление лингвистики, объект которого — разговорная речь — прим. ред.), семантика и лингвистика текста отошли на второй план. И ничего из того, что мы узнавали, не проникло в школу. Там по-прежнему изучают подлежащие и сказуемые, как в середине XIX века. Существует замкнутый круг: будущих учителей готовят так же, как и десятки лет назад, потому что в школе не происходит изменений, а в школе ничего не меняется, потому что мы так готовим учителей.

— Вы работали в Москве и Красноярске, уже 26 лет — в Новгородском университете. Принято говорить о московской и ленинградской, а теперь петербургской, языковых школах. Существуют ли собственные языковые школы или хотя бы какие-то их черты в Красноярске и Великом Новгороде?

— В Красноярске есть своя школа, которая занимается поиском стилистических приемов и изучением языка города. Первую тему привил Александр Петрович Сковородников, основатель филологического факультета в Красноярском университете. Вторая начала развиваться при моём участии. По ней защитили две диссертации и десятки дипломов. В Великом Новгороде есть отдельные фигуры — представитель фразеологического направления Анатолий Власович Жуков, исследователь ономастики Валерий Леонидович Васильев. Чтобы говорить о школе, нужен центр притяжения, вокруг которого собираются другие учёные. Сказать, что новгородская лингвистика выделяется чем-то цельным, я не могу.

В МГУ Татьяна Шмелева провела 11 лет — училась и преподавала. В 1981 году по приглашению лингвиста Александра Сковородникова, который занимался созданием филологического факультета в Красноярском университете, переехала в Красноярск. С 1995 года учёная работает в Новгороде. 12 лет Татьяна Шмелева провела в Институте непрерывного педагогического образования. В 2007 году профессор стала вести занятия на кафедре журналистики НовГУ

— Новгородская наука провинциальна?

— К сожалению, уровень обобщающей мысли в нашей гуманитарной науке невелик. Зачастую публикующиеся тексты компилятивны. А это — топтание на месте.

Мастера слова

— Вы упомянули об открытии разговорной речи. Принято считать, что нужно ориентироваться на язык как раз классической русской литературы, от которой бытовой язык очень далёк. Что сейчас может служить образцом для подражания?

— Тексты хороших медийных авторов — Дениса Драгунского, Андрея Десницкого, Семёна Новопрудского, Гасана Гусейнова, Веры Мильчиной. Медиа читают больше людей, чем того же Пелевина. Художественная литература ушла немного на обочину. Медийная речь многократно тиражируется. Сегодня мастерами слова считают не тех, кто придумывает романы, повести и рассказы, а тех, кто высказывается по поводу актуальных событий, формирует настроение и отношение к ним — медийных аналитиков, колумнистов, экспертов.

«Работая с будущими журналистами, я реализую все свои теоретические идеи, — говорит профессор Шмелева. — Этого позволяет добиться практикоориентированность курса. Он выстроен текстоцентрично: сначала мы изучаем текст, а потом разбираем его отдельные составляющие»

— Чего на ваш взгляд не хватает образованию журналистов — будущих медийных авторов — в Новгородском университете?

— У всех, кого я перечислила, есть хорошее филологическое образование. В случае с нашими студентами мне кажется недостаточной языковая подготовка. Три курса они изучают русский язык, и в большинстве ничего оттуда не выносят. Поэтому на медиалингвистике с ними трудно говорить. Хотя есть те, кто быстро всё понимают, неплохо пишут и анализируют. Не хватает времени на анализ текстов студентов, их рефлексию по поводу написанного. С другой стороны, выпускники кафедры востребованы. Именно ими в основном укомплектованы редакции новгородских медиа.

— Почему вы больше не пишете просветительских материалов в медиа?

— Не остаётся сил из-за загруженности по грантовым проектам. Сейчас с коллегой из Новосибирска Татьяной Ивановной Стексовой мы пишем монографию про изъяснительные предложения в дискурсивном пространстве. Моя коллега пишет про научный дискурс, а я — про медийный. До этого я занималась грантовым проектом по языку города, результатом которого стала книга про ономастикон Великого Новгорода.

С 2000 года Татьяна Шмелева исследует ономастикон Великого Новгорода — названия мест, общественных пространств, заведений. В апреле лингвист презентовала книгу «Великий Новгород: ономастический портрет»

Словоненавистничество

— Ощущаете ли вы эффект от просветительских материалов? Когда вы написали про склонение топонимов на -ово и —ево (Чудово, Зуево), большая часть читателей просто поругалась в комментариях и никаких выводов не сделала.

— Как-то я рассказывала по радио об ударениях. После эфира встретила знакомую. Та очень благодарила меня, потому что она всегда неправильно ставила ударение в слове «августовский» — на предпоследний слог. Обещала с этого момента говорить правильно. Я не уверена, что она выполнит обещание. Мы же языком пользуемся во многом автоматически. И лингвисты должны внимательнее относиться к языковому сознанию носителей языка. Что-то делать против него — тупиково. Почему-то всем вдруг показалось, что топонимическую лексику хорошо не склонять. Для меня загадка, как это произошло. Грамматически «Антоново» и «окно» — одинаковые слова. Но людьми они воспринимаются как разные. И если столько лет убедить их в обратном не удаётся, лингвистам стоит задуматься: а может быть, и правда не нужно их склонять? Специфика топонимов не хочет укладываться в общую грамматику.

— Может ли измениться норма склонения числительных? Многие сейчас говорят «семиста» и «пятиста» вместо «семисот» и «пятисот».

— Числительные, даже порядковые — самое слабое звено в нашей флективности (флексия — окончание — прим. ред.). Об этом пишут во всех грамматиках. Числительные — формально те же существительные, но никакой предметности за ними не стоит. Это абстрактные слова. В основном они встречаются нам в виде цифр. Мы их не проговариваем. В разговорной речи у числительных уже давно всего два падежа: именительный и родительный («сто» и «ста»). Тех, кто говорит на экране, обучают склонять числительные. Но это склонение формально. Никто в здравом уме не скажет: «Я вышел из дома с пятьюдесятью рублями». В разговорной речи это будет звучать примерно так: «Я вышел из дома, у меня в кармане было пятьдесят рублей». Лет через 200-300 падежи числительных, кроме именительного и родительного, будут казаться жуткими архаизмами. Речью они не востребованы.

В сферу интересов профессора НовГУ входят медиалингвистика, семантический синтаксис, речевые жанры и другие направления русистики

— В связи с происходящим упрощением разговорной речи, можно ли чего-то подобного ожидать и применительно к языку науки? Будут ли диссертации писать простыми предложениями?

— За простыми предложениями стоит обрыв мысли, а сложные увязывают одно с другим. Поэтому хочется написать «в связи с этим», «работа посвящена», «а конкретно тому-то». Научная речь требует эксплицитности связей. А в разговорной мы связи не выражаем, потому что они нам заранее известны. Поэтому нет сложных конструкций. Пример, который я всегда привожу: «Возьми зонт, дождь обещали». Хорошая фраза в разговорной речи. Но в научном тексте придётся написать: «В связи с тем, что по прогнозу возможен дождь, придётся взять зонт». Наука требует экспликации для того, чтобы её однозначно понять. Но часто приходится читать такие научные тексты, за которыми вообще не видно мысли, только плетение словес. Необходим баланс.

— Как вы относитесь к языковому пуризму, когда людей раздражают конкретные слова и словосочетания, например, «кушать» или «я извиняюсь»?

— Писатель Андрей Аствацатуров недавно в «Фейсбуке» опубликовал пост про такие выражения, которые бесят. Их там 50. На мой взгляд, вопрос состоит только в том, как человек их употребляет. Если выражение стоит в нужном месте, оно не должно раздражать. Кому-то не нравятся иноязычные слова, а кому-то союз «ибо». Это какое-то словоненавистничество, которое культивируется в интеллигентских кругах. Журналисты пишут: «никогда не употребляйте союз „ибо“». Почему? В соответствующем тексте оно может быть уместно. Больше всего меня удивляет негативное отношение к выражению «честно говоря». Ссылка на честность позволяет смягчить сказанное, когда не хочется обидеть человека: «честно говоря, это не лучший ваш репортаж». Я не отношусь к пуристам. Но всегда скажу студентам, как лучше сказать, это уже профессиональное.

Фото: Светлана Разумовская, официальное сообщество Московского университета