Русская деревня подарила стране немало выдающихся имён. Среди них есть политики, писатели, композиторы. Немало в их числе и учёных. Постепенное вымирание села практически свело на нет приток талантов в города. В Новгородском университете есть преподаватели, которые провели детство в деревнях. Но, вероятно, поколение замдиректора Института непрерывного педагогического образования Сергея Ёлкина — одно из последних оставивших сельскую глушь ради городского будущего, в том числе научного. Пройти этот путь, не потеряв связи с корнями, непросто. Но и занимаясь наукой, можно понимать важность сохранения традиций, стремясь почерпнуть в них что-то актуальное и сегодня.
С гармошкой на завалинке
Деревня Бережок стоит на берегу озера Великое примерно в 50 километрах от Мошенского. Неподалёку — ещё несколько сёл. В большинстве из них — 15-20 домов. Постоянных жителей практически не осталось. Сейчас сюда ведёт хорошая грунтовка. А несколько десятилетий назад добраться в деревню было довольно непросто, особенно в весеннюю или осеннюю распутицу. Для сообщения между сёлами в межсезонье использовали гусеничную технику. Так было в семидесятые, когда жизнь здесь кипела. В любом дворе держали скотину. Во многих домах была детвора.
До школы ребятишки воспитывались дома. Когда днём родители уходили на работу, детей часто оставляли с бабушками и дедушками. Маленький Серёжа Ёлкин часто бывал у соседей-стариков — бабушки Тони и её мужа Петра Ивановича. Она — знала много песен, сама хорошо пела, он — был гармонистом.
— Я хорошо запомнил, как бабушка Тоня учила меня первым песням — «Как родная меня мать провожала» и «Каким ты был», — вспоминает замдиректора ИНПО Сергей Ёлкин. — Я всегда просил дедушку Петю поиграть на гармони, она оказывала на меня какое-то магическое воздействие. Обычно он брал инструмент в руки только на застольях, но когда я просил, бабушка Тоня уговаривала мужа поиграть: «Мальчонка же просит». Несколько минут звучания гармони были для меня, как бальзам на душу. Возможно, свою роль сыграла наследственность. Мой прадед играл на гармони. А дед, который погиб на войне, любил петь.
Самому Серёже как-то подарили игрушечную гармошку. По рассказам близких, он любил устроиться с ней на завалинке и кричать озорные частушки, которые до этого слышал от каких-то бабушек и дедушек.
Так постепенно в ребёнке формировался интерес к народной культуре. Хотя о ней к началу восьмидесятых даже в глухих деревнях по большей части оставались только воспоминания. Впрочем, отдельные традиции ещё можно было наблюдать вживую.
В память Сергея Ёлкина врезалось воспоминание о всенародных проводах в армию Вани Николаева. Бабушки за общим столом пели «Последний нонешний денёчек гуляю с вами я, друзья, а завтра рано чуть светочек заплачет вся моя семья». На следующий день все снова собрались вместе, а после завтрака пошли провожать будущего солдата. Целый километр люди шли за трактором, который увозил его в армию.
Будущий учёный очень любил Пасху. Его бабушка с подругами выходила на улицу «Христа кричать» — старые женщины обходили село с иконой и пели тропарь «Христос воскресе». Во всех домах красили яйца. Маленький Серёжа обходил всех соседей в своей деревне, шёл в стоявшие рядом сёла. В каждом доме ребёнку давали яйцо или конфету. Мальчик был счастлив.
Тропарь женщины пели и во время обхода скота. Пастух при этом с фонарём и решетом трижды обходил стадо. В решето было насыпано зерно. Обходя скот под пение бабушек, пастух нашёптывал специальный наговор. Другой мужчина из деревни стрелял из ружья в воздух.
— До сих пор ясно вижу эту картину, такое впечатление она на меня произвела, — рассказывает Сергей Ёлкин. — Я уверен, что все эти островки народной культуры сохранялись благодаря старикам, которые родились ещё до Революции и были молодыми в 20-е годы, когда советская власть ещё не успела сильно изменить уклад жизни в деревнях. Потом на протяжении всего советского периода огромные пласты традиций выхолащивались. Хорошо, что сейчас, благодаря фольклористам многие из них удалось восстановить.
Интернат — Боровичи — Америка
Детей из Бережка и близлежащих деревень учиться грамоте отправляли в колхозный центр — село Долгое. Там находилась школа-интернат. Деревни разделяло 12 километров. Обычно детей возили на тракторе «Беларусь», а осенью или весной — вовсе на гусеничном. В воскресенье школьники отправлялись в Долгое, а в субботу — приезжали на денёк домой. Для выросших дома первоклашек это было тяжёлое испытание. Серёжа Ёлкин его не выдержал.
— Полтора месяца я мучился, — признаётся доцент кафедры педагогики НовГУ. — В интернат меня отправляли со слезами, уговорами, иногда родители шли на какие-то уловки, чтобы я поехал в Долгое. Я говорил, что учиться не буду. Потом сердце моей матери не выдержало, она решила: «Надо переезжать». У дядьки в Боровичах была свободная квартира. Он разрешил: «Давайте временно туда, а потом будем решать вопрос с жильём».
О долговском интернате Сергей Ёлкин сохранил яркие воспоминания. Хорошо запомнились два педагога. Отношение к ним у тогдашнего первоклашки было диаметрально противоположное. Негативное впечатление на мальчишку произвела заведующая. Она выговаривала родителям Сергея: «Ну и воспитали вы сына». Она только сильнее настроила ребёнка против интерната. И только няня тётя Шура своим тёплым отношением делала жизнь мальчика чуточку легче.
— И в городе, и в деревне — полно дураков и умных, — рассуждает Сергей Ёлкин. — У нашей нянечки даже образования не было, а у заведующей оно было наверняка. Но в работе с детьми ключевое — любовь к ним. Тётя Шура брала меня за руку, мы с ней гуляли, и своим хорошим отношением она проливала тепло на мою душу.
В Боровичах Сергей пошёл в девятую школу. В ней он отучился все 11 лет. Всех учителей замдиректора ИНПО вспоминает с теплотой и уважением, но особенно яркий след в его судьбе оставила педагог иностранного языка Александра Кудрявцева.
— Она учила меня не только английскому. Я был из деревни, часто в моей речи проскакивали какие-то словечки, присущие сельскому говору. Бывает, и сейчас, я их употребляю. Александра Павловна мне объясняла: «Серёжа, это как-то очень по-деревенски, сейчас здесь неуместно». Это было аккуратно, безобидно, но в то же время назидательно.
И тётя Шура и Александра Кудрявцева живы до сих пор. Сергей Ёлкин поддерживает с ними связь.
В десятом классе будущий учёный вместе с другими боровичскими школьниками побывал в американском городе Бингамтоне — побратиме Боровичей.
— Мы впервые увидели живых носителей языка. Впечатление было настолько ярким, что точно для себя решил поступать в университет на иняз, — говорит Сергей Ёлкин.
Педагогика и народность
На факультет иностранных языков Новгородского пединститута выпускник боровичской школы № 9 поступил в 1991 году. Он решил даже не пытаться штурмовать МГИМО и другие топовые вузы. Но, если бы он заранее знал о конкурсе в 15 человек на место, и вариант с НГПИ мог бы не сложиться.
— Это сейчас заявления можно подавать одновременно в несколько вузов на два-три направления, — рассуждает Сергей Ёлкин. — А тогда можно было пытаться поступить только в одно место. Конкурс был реальным, а не виртуальным. Если бы я знал, я бы и мысли не мог допустить, что могу оказаться лучшим из 15 человек. С момента поступления ни разу не пожалел о сделанном выборе.
На выпускном курсе Сергей по примеру своего научного руководителя профессора Евгения Иванова выбрал темой дипломной работы свободное воспитание. Но за три месяца до защиты Иванов вместе с другим профессором, а сейчас проректором НовГУ по международной деятельности Михаилом Певзнером предложили Ёлкину поменять тему исследования. И Сергей занялся изучением проблемы народности в воспитании. Когда-то она всерьёз занимала основоположника научной педагогики в России Константина Ушинского.
Дипломная работа Сергея Ёлкина тогда была признана одной из лучших российским Министерством образования. А затем связь особенностей воспитания и образования с народными традициями и обычаями стала и темой кандидатской диссертации учёного.
— Кое-что из традиционного опыта можно применять в образовании и сегодня, — считает Сергей Ёлкин. — Конечно, со временем жизнь вносит свои коррективы. И чистой реконструкцией обычаев мы заниматься не можем. Для этого есть фольклорные коллективы. Но традиции и инновации всегда должны находиться в диалектическом единстве.
Поступив в аспирантуру, Сергей на все последующие годы связал свою судьбу с университетом. Тогда же он снова столкнулся с традиционной культурой. Как-то на улице молодого человека заметила руководитель одного из фольклорных коллективов — аспирант шёл с компанией друзей и пел. Женщина предложила Сергею заниматься в ДК Васильева. Там он случайно увидел гармонь, на которой никто не играл. Инструмент молодому человека разрешили брать с собой домой. Так Сергей Ёлкин стал учиться играть прямо в общежитии.
А вот в экспедициях фольклористов, несмотря на интерес к народной культуре, он практически никогда не участвовал.
— Меня часто звали, но вырваться особенно не получалось, потому что все каникулы, а потом и отпуска я проводил в деревне у родителей, — вспоминает учёный. — У нас было две коровы. Часто начало отпуска или каникул совпадало с началом сенокоса. А что это такое? Весь июль, а иногда и часть августа нужно работать в поле. Это городские могли на месяц уехать в экспедиция, а я если и мог вырваться, то только на день-два.
В конце 90-х годов Сергея Ёлкина пригласили поиграть с ансамблем «Шох-ворох». Тогда в его составе выступали мастер по инструментам и мультинструменталист Юрий Иванов, нынешний директор областного Дома народного творчества Алевтина Помельникова и худрук Наталья Шибкова. Их гармонист заболел, коллективу требовался исполнитель на замену. Предложили Сергею. Он сначала отказывался: «Какой из меня гармонист». Потом Ёлкина уговорили: «Мелодии несложные, будут и другие инструменты — скрипка, балалайка». Молодой гармонист выступил с ансамблем один раз, другой, а потом без малого десять лет был с коллективом.
Чтобы меха не дубели
В начале второго десятилетия XXI века ансамбль начал постепенно распадаться. Из-за проблем со здоровьем в полной мере не могла заниматься коллективом худрук. В 2011 в страшной аварии погиб Юрий Иванов — главный инструменталист. Когда коллектив прекратил свою деятельность, Сергей Ёлкин продолжал периодически выступать с фольклорным театром «Круговина». В него гармониста звали и раньше. Какое-то время музыкант играл с ансамблем часто, потом на репетиции и выступления времени стало не хватать.
— Практически свернул свою фольклорную деятельность, когда стал заместителем директора института, — констатирует Сергей Ёлкин. — Сейчас выступаю только в исключительных случаях, если есть время. Играю, в основном, дома. Бывает, зовут на праздники. Поколение постарше любит петь под гармонь, предпочитает её магнитолам.
Дома у доцента кафедры педагогики есть на чём поиграть. За годы увлечения гармонью Сергей Ёлкин скопил целую коллекцию инструментов. Сейчас их — порядка 15.
Одна из гармоней — та самая, которую учёный когда-то в детстве слушал в соседском доме. На ней играл дедушка Пётр Иванович. Недавно инструмент вернулся из реставрации. Сейчас ему, по словам нынешнего хозяина, около 100 лет.
Другие гармони к Сергею Ёлкину, как правило, переходили после смерти его знакомых гармонистов. Вдовам жалко оставлять хорошие инструменты у себя — на них играть нужно, чтобы меха не дубели. Иначе гармонь со временем портиться, звучит уже совсем не так.
— Специально я не коллекционирую инструменты, — говорит замдиректора Института непрерывного педагогического образования. — Недавно я предлагал жене продать часть. Они в хорошем состоянии, но простаивают. Супруга, хотя фольклором и не интересуется, не согласилась: «Пусть стоят».
Воспитание личностью
Сергей Ёлкин ведёт у будущих учителей теоретические основы педагогики, этнопедагогику, психолого-педагогическую деятельность, технологии работы социального педагога с неполной семьей, управление процессом саморазвития личности.
Работать в школе трудно. У каждого времени свои черты. Наше заставило задуматься о защите прав учителей. В начале года было объявлено о начале работы над законом о статусе педагогического работника.
— С одной стороны, мы должны радоваться тому, что государство думает о нас, — размышляет замдиректора ИНПО. — Но с другой, если педагога нужно защищать, значит некоторые уже ни во что не ставят педагога. Несколько лет я сотрудничал со школой № 33. Приходя на два-три часа, видишь, как завуч решает оперативные воспитательные задачи. Один раз я наблюдал, как в кабинет привели мальчика и девочку, которые курили под лестницей. Парень сразу признал, что неправ. А девочка начала права качать. Сейчас все знают свои права, но мало кто помнит об обязанностях. За те годы, когда я сам учился школе, не помню ни одного случая, чтобы кто-то дерзил педагогам. Один раз учительница дала подзатыльник моему соседу по парте. Он даже после урока ни слова плохого о ней не сказал.
Сергей Ёлкин убеждён: всё идёт из семьи. Если родители между собой ставят под сомнение профессионализм учительницы, то и слышащий это ребёнок уважать её не будет.
Но и сами педагоги не должны забывать о том, что все иногда ошибаются. В том числе и они сами.
— Большинство учителей страдает от завышенной самооценки, — сетует доцент кафедры педагогики НовГУ. — Характер деятельности предполагает, что мы постоянно кого-то учим, соответственно, у нас создаётся впечатление, что мы всегда правы. Я всегда спрашиваю у студентов: часто ли у них просили прощения родители и учителя. Обычно не могут вспомнить даже один-два примера.
На занятиях в университете Сергей Ёлкин разбирает с будущими учителями конфликтные ситуации, которые могут возникнуть в школе. Но предусмотреть всё невозможно.
— Жизнь настолько разнообразна, что студент, с которым мы разобрали 100 кейсов, может прийти в школу и столкнуться со 101-м, — констатирует учёный. — В фильме «Хозяйка детского дома» к героине Натальи Гундаревой приходят родители и просят помочь с их ребёнком: «Что нам делать? У вас огромный опыт работы с детьми». Она отвечает: «С каждым новым ребёнком опыт можно просто класть на полку». Иногда наши выпускники приходят к нам за советом. Я пытаюсь предлагать теоретические варианты разрешения проблемных ситуаций. Но, не видя конкретного ребёнка, угадать очень сложно.
Педагогическое образования сильно изменилось с того времени, когда учился сам заместитель директора ИНПО. Но главное, по мнению доцента кафедры педагогики, остаётся неизменным — ключевую роль в образовании и воспитании ребёнка играет личность учителя.
— Я всегда говорю своим студенткам и студентам, что самое главное — быть человеком, — рассказывает Сергей Ёлкин. — Мы можем научить педагога, но всё будет зависеть от внутреннего нравственного стержня, который в нём должен быть. Он воспитывает детей своей личностью: «какой я сам». На качество работы плотника или программиста никак не влияет, хороший ли это человек. А от того, какой учитель сам, напрямую зависит качество образования.
Фото: личный архив Сергея Ёлкина, сообщество фольклорного театра «Круговина».
