Эльвира Гептинг

О «позёрах» и дискриминации потомков древних новгородцев

Эльвира Гептинг изучает говор жителей одной из самых самобытных новгородских территорий – Ильменского Поозерья. Но не как диалектолог, у исследования необычный ракурс – учёная анализирует локальную идентичность местных жителей, их связь с малой родиной.

До сих пор на этих землях проживают потомки древних новгородцев. Опасный рыболовецкий промысел и жизнь возле озера сделали их предков суровыми и решительными. Поозерье не является самостоятельной территориально-административной единицей, но местные продолжают называть себя поозёрами или – на их диалекте – позёрами, как и много веков назад.

Ведущий сотрудник центра «Гуманитарная урбанистика» при НовГУ рассказала о своем необычном пути в науку и встречах с «иной культурой».

Французский центр

Мое сотрудничество с Новгородским университетом началось почти два года назад. Я возглавляла Французский центр НовГУ, действовавший при поддержке Посольства Франции. Сразу после открытия центр начал активно сотрудничать с Французским институтом в Санкт-Петербурге. У нас проходили уроки с носителями языка, празднования французских памятных дат. Также мы проводили цикл встреч, посвященных русским женщинам, имена и судьбы которых так или иначе связаны с Францией.

До работы в НовГУ я работала методистом экскурсионного отдела и вела экскурсии на французском языке в музее-заповеднике. Я придумала собственную экскурсию, романтическую. В ней рассказывались удивительные истории любви известных людей, судьбы которых связаны с Новгородом. Мне хотелось показать Новгород как место, овеянное романтикой, город, где люди влюблялись, предавали друг друга, писали трогательные любовные послания и разводились.

Тогда, наверное, я поняла, что секрет успешной коммуникации с людьми – искренность. Я общалась со своими туристами, как с друзьями: без поставленного голоса и вызубренного текста.

Я и сегодня преподаю в НовГУ методику составления и проведения экскурсий для магистерской программы «Международный туризм и экскурсионное дело».

Французский я начала изучать в новгородском лицее-интернате, на гуманитарном отделении. Это было очень необычное учебное заведение, предоставляющее возможность изучать иностранный в непосредственном контакте с носителями. Мы жили в общежитии вместе с преподавателями языка – нам ничего другого не оставалось, как хорошо говорить по-французски. Поначалу было сложно, но уже через два года я начала занимать призовые места на городских олимпиадах. Потом были пять лет учебы во французской группе билингвального отделения психолого-педагогического факультета НовГУ и три года аспирантуры в Петербурге. В результате – защищена диссертация о современных франкоязычных новозаветных текстах.

Город как произведение искусства

В научном центре «Гуманитарная урбанистика» я веду две дисциплины: «Межкультурная коммуникация» и «Городская культура». Первая тесно связана с моим французским профессиональным опытом, вторая – сочетает взгляд на древний город как на произведение искусства и поиск способов сделать жизнь в нем максимально комфортной и творческой. Меня увлекают гуманитарные аспекты формирования городской среды, я провожу исследования в области самодеятельной творческой активности горожан, в частности, занимаюсь изучением живописи новгородских дворов. Для магистрантов я провожу лекции, семинары и практикумы. Например, занятия по акустическому ландшафту прямо на городских улицах.

Сегодня в планах центра – создание фонда антропологического кино. Будут собраны российские и зарубежные исследовательские этнографические фильмы о разных народах, культурах, сообществах. Будем использовать этот кинобанк на лекциях и семинарах по визуальной антропологии, межкультурной коммуникации, городской культуре.

Потомки «древних новгородцев»

Урбанистика и экспедиции в Поозерье плотно связаны между собой. Исследование локальных идентичностей позволяет глубоко анализировать социокультурные процессы внутри российских регионов, и понимать направления развития общества. Поозерье с этой точки зрения очень интересный микрорегион: именно здесь по данным антропологических исследований, живут «непосредственные потомки древних новгородцев». Они осваивали эту территорию с середины I тысячелетия нашей эры и избежали позднейших переселений.

В микрорегион Поозерье входят около сорока сёл и деревень. Самые крупные из них: Ильмень, Старое Ракомо, Липицы.

Например, советский антрополог Николай Чебоксаров считал, что поозёры сохранили свой средневековый внешний облик в почти неизменном виде, в отличие от других восточноевропейских племен, не избежавших переселений. А особенности новгородского говора, сближающие его с древнерусским языком, сохранялись в Поозерье лучше, чем в других районах области. Это, в частности, смешение звуков «ц» и «ч», так называемое оканье и прочее. Сами поозёры были убеждены в своём аборигенном происхождении, народное сознание хранило воспоминание о древности их рода.

Исследования в Поозерье я веду с 2020 года. Как правило, за один полевой сезон в июле-августе мне удается опросить около 10 информантов в возрасте 60–90 лет. Экспедиции – важная часть моей исследовательской деятельности. Даже если пункт назначения недалеко от города, это всё равно для меня приключение, то, от чего горит сердце. В момент работы с информантом я ощущаю, что в какой-то степени имею дело с иной культурой, что всегда захватывающе интересно.

Раньше люди, которые проживали на этой территории, гордились этим. Всё изменилось в советское время, началась дискриминация по языковому признаку.

По словам жителей, был период, когда поозёр приравнивался к серому необразованному человеку. И сегодня они зачастую удивляются, когда исследователи проявляют к ним и к их предкам такой интерес.

Из исследования Эльвиры Гептинг

... Информант: У меня дачник какой-то спрашивал: «Мария Владимировна, а вы, что, говорит, здесь и родивши?» Я говорю: «Тут и родивши». А он говорит: «А мы сказали здесь, что мы — поозёры, а нас выругали: каки вы поозёры?! Не смейте так себя называть!»

... Интервьюер: Те, кто покупают дом в этой местности, вы их считаете поозёрами? Информант: Не, не, ни в коем случае. Один мой знакомый, его уж нет, называл их колонизаторами, захватили наши земли!

... Информант: Я гордо говорю, что я — поозёрка! Может, слышали, говорят, что поозёры — народ злой? Интервьюер: с характером? Информант: Нет, злой. Потому что, когда озеро было льдом не взявши, они же чинили все эти сети…это надо было всё зимой распутать, труд это, конечно, адский... А браконьеры, они же просто вырезают, не распутывают. И когда браконьеры попадались, мужики им могли бока поломать, а раньше (мне это дедушка Володя рассказывал) они могли снять штаны, за это место привязать к телеге и по льду пропустить, проташшить — выживет, так выживет.

... Интервьюер: А когда в город приезжали работать, Вы продолжали считать себя поозёркой? Вы прямо так и говорили: «я — поозёрка»? Информант: Да! Я — позёрка! Интервьюер: Когда в Новгороде жили, не пытались избавиться от деревенской речи? Информант: Нееее! Не! Не! Мне всё говорили Валя да Марина: «Как же это так-то: ты всё по-деревенски говоришь! А я всё говорю: я истинная крестьянка, позёрка с молоком матери, и я с Богом и со мной Бог. Они говорят: пАЕхали, а я говорю: пОИхали!

... Информант: Горожане к нашему говору относились с иронией, с издёвкой. Они уже знали нас, что этот край рыбацкий, что такие люди старой закваски, ну, что у них свой говор... Я считаю, что у нас такой… немножечко старославянский уцелел. Молодёжь немножечко стеснялась: городские люди говорят вот так, а у нас… нас сразу узнавали по нашему говору. Ну, позёр тоже не иностранец же. Только и всего шта говор другой…

... Информант: Вы бы знали, как здесь по-особенному говорили! Только в нашей местности говорили таким образом! Когда мама первый раз меня в город взяла, мне 6 лет было, я ещё в школу не ходил. Между собой мы на своём с ней говорили. И как приехали в город: «О! ПАзёры приехали (они же в городе говорили на а, а здесь на о мы все говорили), пАзёры приехали! Ха-ха-ха-ха».

Близкие люди

Мои научные работы находятся на стыке лингвистики, психологии, этнографии, культурологии. Мне удаётся так спланировать время, чтобы успеть везде: и преподавать, и в экспедицию съездить, и на конференции выступить, и статью написать. Если есть какие-то моменты, где понимаю, что недостаёт знаний, я учусь. Когда начала ездить в экспедиции, поняла, что в области проведения социологических интервью у меня мало знаний, и прошла курс повышения квалификации. Мне всё время мало, я хочу больше учиться, познавать и исследовать.

Многие из тех, кого я встретила в Приильменье, стали уже близкими несмотря на то, что существует рекомендация: не входить со своими информантами в тесные отношения. Например, однажды мы приехали к бабушке, у которой не было холодильника. Я рассказала об этом в социальных сетях, и тут же откликнулись люди, готовые помочь. Конечно, я устаю, но, с другой стороны, такой наполненности и радости я мало от чего в жизни получаю. Наверное, дело в душевности, с которой эти люди общаются со мной.