Алексей Гиппиус: «Когда видишь подлинные тексты XII века, поиски всевозможных скреп кажутся бессмысленными»

Профессор Алексей Гиппиус три десятилетия занимается расшифровкой новгородских берестяных грамот. Много лет он изучал послания на бересте вместе с легендарным Андреем Зализняком. После его смерти именно Гиппиус продолжил читать лекции о содержании берестяных грамот, с которыми раньше традиционно выступал Зализняк. О результатах завершившегося археологического сезона-2019, особенностях и перспективах русской исторической лингвистики Алексей Алексеевич рассказал в интервью нашему порталу.

Археологический расклад

– Завершившийся археологический сезон оказался беднее прошлого с точки зрения материала для лингвистов – в обнаруженных берестяных грамотах объём текстов значительно меньше, чем год назад. С чем вы это связываете?

– Мы и не ожидали ничего особенного. На участке, где велись раскопки, был такой археологический расклад. Хотя в прошлые годы рядом было найдено много берестяных грамот, здесь их концентрация оказалась намного ниже. Поэтому мы имеем дело со средним новгородским результатом за год.

– Можно ли выделить что-то среди находок? Были ли какие-то «жемчужины»?

– Я бы сказал, что нет. Не было полных и интересных текстов вроде письма мачехи, которое было обнаружено в прошлом году (новгородская грамота №1113). Но чем замечательны берестяные грамоты – даже когда это незначительные фрагменты, они всё время нам сообщают нечто новое. Наука должна добывать такое новое знание. Поэтому каждую грамоту мы спрашиваем, что она нам имеет сказать на языке истории, чего мы ещё не знаем и не встречали раньше. В этих грамотах такие сведения содержатся.

– Например?

– В первой же грамоте этого сезона встретилось интересное соотношение написаний, которое проливает новый свет на хронологию такого процесса в истории русского языка как падение редуцированных. Это – одно из главных событий в истории русского языка XI-XIII веков. Этот текст заставляет задуматься о чём-то, чего мы ещё не знали раньше об этом процессе. В другой грамоте мы встречаем древнейшую фиксацию слова, которого сейчас многие уже и не знают – «ворвань». Это такое устаревшее слово, которое обозначало жир, вытопленный из разных морских млекопитающих. Его самые ранние фиксации в русском языке относятся к XVI веку. Слово представляет собой скандинавское заимствование, безусловно, древней эпохи. Здесь мы встречаем его в тексте XII века, причём в такой форме, которая раньше не встречалась, и это – важный лингвистический факт. Ещё одна грамота представляет собой перечень взятых беличьих шкур в качестве податей у разных лиц. Она очень интересна с точки зрения новгородской финансовой системы, потому что подтверждает существование такой денежной единицы как семница – семь беличьих шкур.

Нить, связующая с прошлым

– Перейдем от итогов этого сезона к более общим темам. Как меняется лингвистика и изучение древнерусских текстов, в частности? Появляются ли новые подходы, в том числе благодаря развитию технологий?

– Я бы не хотел говорить за всю лингвистику, потому что сфера моей компетенции достаточно ограничена и связана, прежде всего, с изучением именно древнерусских текстов. Но, конечно, благодаря развитию современных цифровых технологий, мы находимся в принципиально ином положении, чем ещё двадцать лет назад, с точки зрения той информации, которую мы можем извлекать из древних текстов. Филолог ещё конца XX века имел дело со словарями, изданиями памятников, и это было делом индивидуальной начитанности – припомнить что-то, что встречалось в таком-то тексте. Сейчас всё идёт к тому, что основной массив древнерусских текстов будет оцифрован и доступен в виде электронных корпусов. Довольно часто вопрос решает правильно сформулированный поисковый запрос. Это совершенно не означает, что учёные остаются без дела. Наоборот, есть масса вопросов, на которые нужно искать ответ, анализируя эти данные, но появление электронных корпусов текстов – совершенно революционный шаг в развитии нашей исторической лингвистики. Это, безусловно, относится и к синхронной лингвистике, потому что те выводы, которые раньше приходилось делать на основе какого-то ограниченного и зачастую субъективно отобранного материала, теперь можно строить, опираясь на объективные данные. За счёт этого значительно возросла степень объективности лингвистического результата.

– В этом процессе как-то участвует портал «Грамоты.ру», одним из создателей которого были вы, или он уже тоже подустарел?

– Подустарел, безусловно. Проблема в том, что уже существуют новые лингвистические корпусы, в том числе исторические. Но нужно их постоянно поддержать и как-то интегрировать отдельные ресурсы в единую систему, которая позволила бы контролировать весь массив данных в рамках единого ресурса.

– Современный лингвист должен быть не только хорошо начитан и иметь богатые знания в языке, но и уметь работать с техникой. В этих условиях сама лингвистика не становится более междисциплинарной наукой?

– Междисциплинарность, конечно, у всех на слуху, но всегда надо знать пределы. Потому что сапоги должен тачать сапожник. Нельзя терять некоторый профессионализм в той области, которую ты себе хорошо представляешь. Конечно, те же самые ресурсы в равной степени используются и историками, и лингвистами, каждый из которых, однако, ищет то, что нужно ему. Поэтому новые возможности интеграции совершенно не исключают независимого и специального развития каждой из этих дисциплин.

– Делает ли существование этих новых возможностей более привлекательной науку, и в частности, изучение древнерусских текстов, для молодых исследователей?

– Новые технологии, во-первых, приближают древнерусскую культуру чисто визуально. Возможность, не выходя из дома, детально рассмотреть подлинный текст XII века – это как раз та нить, которая реально связывает нас с нашим прошлым. Поиски разнообразных скреп кажутся бессмысленными, когда имеется такая связь – живая и доступная для всех. Что касается привлекательности такого рода научных занятий, как показывает опыт, для людей интересен как сам материал, так и процесс исследования. Всегда приятно поломать голову над каким-то сложным текстом. А когда это можно сделать, имея доступ к исходному материалу онлайн, особенно.

– То есть наука становится более доступной?

– В общем, да.

– Я знаю, что у вас есть ученики. Есть ли среди них те, кого вы в полной мере можете назвать продолжателем вашего общего дела с Андреем Зализняком, которого не стало в 2017 году?

– У нас есть очень хорошие студенты, есть коллеги, которые младше меня, но я не могу называть их своими учениками. Безусловно, хорошая научная преемственность существует. С этим, кажется, всё в порядке. Но я не хочу называть имён.

«Новгородцы XII века были грамотнее общества Московской Руси XVI-го»

– Существует распространённое заблуждение о всеобщей грамотности новгородцев. Насколько этот миф далёк от истины? Ведь грамотность, скорее, была распространена среди элит.

– Это впечатление восходит ко времени находки первых берестяных грамот, когда был открыт совершенно новый пласт письменной культуры. Трудно было избежать заблуждения о поголовной грамотности. Конечно, это было вполне элитарное поначалу занятие. Другое дело, что Ярослав Мудрый, согласно летописи, отдал в 1030 году 300 человек детей от попов и старост учить грамоту. Какие-то верхние слои новгородского общества освоили эту письменную культуру. С другой стороны, в развитии берестяной письменности самое активное участие принимало и купечество. То, что так много грамот было найдено на территории так называемой усадьбы «Ж» Троицкого раскопа в последние десятилетия, обусловлено активностью купеческой переписки. Конечно, ничего не нужно преувеличивать. Хотя, возможно, степень грамотности новгородского общества XII века была значительно более высокой, чем степень грамотности Московской Руси XVI века. Для Новгорода мы располагаем прямыми свидетельствами распространения грамотности в разных слоях общества, а для более позднего периода есть множество свидетельств неграмотности, скажем, крестьянского населения.

– Берестяные грамоты находят во многих городах – Новгород, Смоленск, Витебск, Старая Русса. Лингвистически между собой они различаются?

– Конечно. Проблема древней русистики заключается в том, что мы очень хорошо представляем себе диалект древнего Новгорода, а с других территорий до нас таких материалов в большинстве случаев не дошло или дошло мало. Тем не менее, известно несколько смоленских грамот. В них – диалект другой. Новгородец писал «помоги», а житель Смоленска – «помози». Находки берестяных грамот за пределами Новгорода подтверждают существование различий между древнерусскими диалектами, которыми пользовались на разных территориях.

– Можно ли проследить, где диалект был ближе к нашему современному языку?

– Это интересный вопрос, потому что к современному нашему языку близки, скорее всего, не новгородские тексты. Диалект древнего Новгорода был очень архаичен и сильно отличался от других славянских диалектов. Мы говорим «стол», а новгородцы говорили «столе». Новгородский диалект с течением времени взаимодействовал с диалектами Северо-Восточной Руси, и в нашем современном языке мы часто находим результаты этого взаимодействия. Поэтому древненовгородские тексты довольно сильно отличаются от нашего современного языка.

– Вы ездите в Новгород уже около 30 лет. Какую находку за это время, какой прочитанный текст вы считаете самым важным?

– Не могу ответить на этот вопрос, потому что много было за эти 30 лет. Что-то предпочесть, возвысить над другим, совершенно невозможно, тем более голова всегда занята актуальными текущими проблемами, новыми текстами, которые, может быть, ничего особенного собой и не представляют, но тем не менее заслоняют собой то, что было раньше.

– В таком случае какими вам видятся перспективы дальнейшего изучения древних новгородских текстов? Насколько богаты ещё неисследованные пласты?

– Безусловно, в земле находится значительно больше, чем из неё до сих пор извлечено. Одно из главных преимуществ нашей науки заключается в том, что то, чего мы ещё не знаем, но с чем нам или не нам предстоит встретиться, поможет проверить правильность того, что мы думаем сейчас. В этом смысле возможность подтверждения или опровержения выдвинутых гипотез новым материалом позволяет рассчитывать на то, что наука, по крайней мере, способна делать объективные выводы.