Инклюзивный репортаж: как сделать университет территорией, доступной для всех
Один из главных трендов в мировом образовании — инклюзия. Её задача — чтобы за парту средней и высшей школы мог сесть любой человек, несмотря на особенности развития. В Новгородском университете Центр инклюзивного образования работает всего два года. А опыта набрался столько, что будто десять.
Что за дверью
Центр Великого Новгорода. Институт непрерывного педагогического образования. Вход в здание представляет собой неоправданно замысловатую конструкцию из двух дверей, расстояние между которыми меньше метра. Студентка второго курса направления «социальная педагогика» Ярослава Макарова на этот раз без проблем покидает ИНПО — одну из дверей для неё придержал одногруппник. Но так бывает не каждый день.
— Вы сами-то пробовали её открыть? — говорит Ярослава, для которой эта дверь стала первым впечатлением от учёбы в вузе. — Она ведь очень тяжёлая.
Дверь ИНПО для второкурсницы особенно тяжела, потому что вместо левой ноги у неё металлический протез стоимостью 200 тысяч рублей, оплаченный государством. И те движения, которые большинству даются «на автомате», для неё задача весьма нетривиальная.
— А так в институте довольно комфортно, продолжает студентка. — Ну, только пандусов не хватает. Я знаю, что у нас в университете учится одна девушка на втором курсе, также в центре инклюзии. Вот ей без пандусов совсем тяжко.
По сути, в этих двух фразах сосредоточена жизненная философия Ярославы. О своих проблемах — мельком, фокус на то, как помочь другим, кому тяжелее.
Но с дверью, конечно, лучше что-нибудь сделать.
Эх, старина
— Вот вы когда-нибудь пытались зайти в ИНПО, когда у вас в одной руке, например, ноутбук, а в другой — документы? — спрашивает директор Центра инклюзивного образования Новгородского университета, дефектолог Виктория Клыпутенко.
— Нет, — отвечаю я. — И почему все разговоры про инклюзию в НовГУ обязательно сводятся к одной двери?
— А у меня такое было, — парирует Клыпутенко. — И могу сказать, что с такой задачей даже здоровый человек не всегда справится. Ты сначала открыл одну дверь, очень тяжёлую, двумя руками, сделал шаг — и тут тебя зажимает уже второй дверью. Конечно, было бы идеально, если бы у нас в каждом институте была доступная среда. Но этот вопрос всегда упирается в деньги. Материалы для доступной архитектурной среды стоят в разы дороже тех, что подходят всем людям — например, раковина для маломобильных людей дороже больше чем в два раза. Мы постоянно просим администрацию купить новые вещи — и нам часто идут на встречу, хотя бюджеты сильно ограничены.
Создание комфортной среды во всём университете — задача, требующая нескольких лет и обильных бюджетов. Пока же, за два года, Виктория Владимировна с коллегами успела создать островок инклюзии в НовГУ. В его центре — две специально оборудованные аудитории. В штате, помимо директора, два специалиста — с дефектологическим и педагогическим образованием. Они организовывают и сопровождают обучение для групп тех специальностей, в которых учатся студенты с ограничениями. Например, в центре уже оборудована небольшая биологическая лаборатория. Она появилась после того, как в НовГУ на биолога поступил студент, передвигающийся на коляске.
— Вторая большая проблема инклюзии в университете — из-за давности постройки некоторые здания нельзя адаптировать к комфортной среде, даже если есть деньги. Например, в ИНПО невозможно установить лифты, пандус у входа не сделать из-за нехватки места. Но, в идеале, доступная среда должна быть в каждом институте. Да и везде в городе, в принципе, — отмечает Виктория Владимировна.
Почему не смотреть?
Ярослава Макарова в 2019 году стала участницей ДТП в деревне. Каталась с подругой на мотоцикле, в девушек въехал пьяный водитель.
— У подруги был открытый перелом таза, у меня — ампутация. Расстояние от места аварии до больницы было 40 километров. И я ни разу не потеряла сознание, был шок, из-за этого боли вообще не чувствовала. Возможно, у меня было сотрясение. Потому что разбить лобовое стекло головой — это надо умудриться, — смеётся Макарова.
Период восстановления, по её словам, пережила легко — без истерик, депрессий и экзистенциальных кризисов. Было спокойно.
— Да, я понимала, что некоторые вещи уже не смогу сделать — раньше я занималась скалолазанием, теперь, как понимаете, не могу, — говорит Ярослава. — Ещё осознала, что над какими-то делами придётся работать дольше запланированного — ну и ничего страшного.
Когда Ярослава начала учиться в НовГУ, отказалась от предложения, чтобы пары её группы перенесли в Центр инклюзивного образования. ИНПО для оказался вариантом попредпочтительней.
— Мне предложили перейти учиться в главный корпус — мол, там созданы все условия. Я отказалась, потому что от ИНПО до дома мне идти пять минут. Мы с мамой специально подбирали квартиру, чтобы мне было недалеко идти до института. Второй год они зовут меня в главный корпус — и второй год я всё отказываюсь. Потому что придётся постоянно ездить на автобусе, а мне страшно упасть, когда в него заходишь или выходишь. Можно ещё, конечно, ездить на такси, но это очень дорого.
К протезу за два года студентка уже привыкла. Правда, признаётся, что пользоваться им правильно её никто не учил. Поэтому в ближайшее время Ярослава планирует учиться ходить с протезом правильно. Сейчас, подчёркивает она, во время прогулок или путешествий всё ещё быстро устаёшь.
— Приходится постоянно искать ближайшую лавочку, чтобы отдохнуть. А у нас город, мягко говоря, не слишком оборудован скамейками. Какое-то время после аварии я ещё не использовала протез, передвигалась по городу на коляске. И это было очень неудобно, потому что во многих местах в Новгороде поребрики не убраны в ноль. Ну и дороги, конечно. В некоторых местах проехать в принципе невозможно. Вот у меня во дворе сегодня утром разлилась огромная лужа во всю дорогу — чтобы дойти до института, мне пришлось обойти её по периметру дома. Что до пандусов, то многие учреждения их часто ставят просто для галочки — под таким углом въехать на них не сможет, наверное, и олимпийский чемпион.
В тёплые сезоны Ярослава не прочь прогуляться по городу в шортах.
— Дети всегда очень интересно реагируют на протез, но родители их одёргивают. Они говорят: «Не смотри, это некрасиво». А я не понимаю — а почему не смотреть-то? Раньше постоянные взгляды окружающих меня отвлекали от всего, а сейчас я уже привыкла — ну смотрят и смотрят. Но особенно палевно выглядят люди, которые целенаправленно пытаются на меня не смотреть.
В прошлом году Ярослава пришла в студенческий проект «РОжест!». Его цель — популяризация русского жестового языка в Великом Новгороде и области. В этом году проект расширился: команда занимается популяризацией специфических средств общения людей с нарушением слуха и зрения.
— Мы будем снимать ролики, где человек эмоционально «изображает» популярную в TikTok песню. Могу с уверенностью сказать — это очень красиво. Также мы создали на 3D принтере методические картинки — это единственные в своём роде карточки. С одной стороны у них нарисован жест, с другой — буква и шрифт Брайля. Такого в России больше никто не делал, — улыбаясь, говорит Ярослава.
Интонации её голоса вообще весьма позитивны.
— А ты шутишь над собой? Другим позволяешь?
— Ну как же: одна нога здесь — другая там, — засмеялась студентка.
Из виртуальности в реальность
Рабочий день сотрудницы Центра инклюзивного образования Татьяны Сотниковой начинается с того, что она или коллеги запускают маломобильных студентов в университет.
— У нашего центра отдельный вход с удобным пандусом, — проводит экскурсию Татьяна. — У двери на улице есть кнопка, которую студенты нажимают — и мы идём открывать им дверь. Вообще, они могли бы попадать внутрь и без нашей помощи, но для этого надо ставить у входа охрану. А её пока нет.
В инклюзивном центре НовГУ работает специальный гардероб. Некоторые студенты раздеваются сами, некоторым помогают снять куртку или переобуться. Сотрудники центра также сопровождают студентов по дороге в аудиторию. В Центре есть специально оборудованная для маломобильных граждан санитарная комната. Ну та, которая дороже обычной в разы.
На бумаге Центр инклюзивного образования открылся в НовГУ ещё в 2015 году, — по приказу Министерства образования.
— Тогда стало понятно, что университеты должны работать над созданием комфортной среды. В вузе создали специальное подразделение, которое за это отвечает, — вспоминает специалист.
Викторию Клыпутенко назначили директором новообразованного центре. Только проблема была в том, что центр существовал, так сказать, виртуально — ведь в Новгородском университете тогда не было студентов-колясочников.
— Студенты с некоторыми нарушениями опорно-двигательной системы, конечно, у нас были, но они не требовали специального сопровождения. Но в 2019 году в Институт сельского хозяйства и природных ресурсов пришёл учиться студент, который передвигается исключительно на инвалидной коляске. Мы про него не знали, а оказалось, что на лекции парня буквально носили на руках, — говорит Виктория Клыпутенко.
Виктория Клыпутенко рассказывает, что того самого студента дедушка заносил на руках на пятый этаж института, где проходили лекции. Так продолжалось месяц.
— Про наш Центр семье никто не рассказал, но спустя месяц его мама через мою коллегу дефектолога вышла на меня. Она говорила, что они не согласны учиться в неприспособленных помещениях института. Эту проблему надо было как-то решать, потому что по нормативам мы обязаны обеспечить доступную среду, — говорит Виктория Клыпутенко.
Именно после этого началось активное преобразование «виртуального» центра в оффлайн. В центре появились ставки специалиста и техника.
— Но тогда, в январе 2019 года, своего помещения у центра не было, — вспоминает Виктория Клыпутенко. — Зацепкой за местность стал оборудованный для маломобильных людей санузел — как раз в том месте, где сейчас и обосновался центр инклюзивного образования.
Тогда эти помещения были заняты Инжиниринговым центром, которому пришлось съехать.
— Я точно помню дату — с шестого февраля мы запустили учебный процесс у биологов. Перед этим мы тут таскали шкафы вдвоём со специалистом, всё отмывали до блеска, парты искали. Всё, чтобы запустили первую группу. А дальше — не знаю, может у вселенной есть какие-то свои каналы, — тут же, с 1 сентября, у нас появляется ещё два студента, которые передвигаются только на инвалидной коляске — юноша с направления «информатика» и девушка с «психолого-педагогической деятельности». Соответственно, в наш центр пришло ещё две группы, пришлось расширять образовательный процесс.
Сейчас в центре занятия проходят у трёх групп. Сотрудники центра участвуют в повышении квалификации преподавателей вуза по теме инклюзивного высшего образования. Без этого тех не допустят до обучения студентов, имеющих инвалидность. Педагогам рассказывают об особенностях общения с людьми с ограниченными возможностями — с теми, у кого нарушение зрения, слуха, речи, опорно-двигательной системы.
В центре мы сопровождаем обучение не только у маломобильных граждан. Инклюзивный подход — это не только доступная архитектурная среда. Есть студенты, у которых диагностированы различные соматические заболевания. Поэтому им нужны особые формы работы с преподавателем — дистанционные или в определённое время суток. Некоторым нужно увеличенное время на сдачу зачёта или экзамена, некоторые не могут излагать информацию в устной форме — только письменно.
Виктория КлыпутенкоДиректор Центра инклюзивного образования Новгородского университета
Виктория Владимировна называет основы работы с людьми с инвалидностью «общей информацией», которую должны знать все. Например, если с вами в комнате находится человек в коляске, то вы не имеете права стоять.
— Мы должны сесть, чтобы глаза были на одной линии. Это — простые правила этикета. Никто не может толкать коляску, потому что это личное пространство человека, его продолжение. А у нас многие этого не понимают — хотят оказать помощь, не спрашивая у человека, а нужна ли она ему? — говорит директор Центра инклюзивного образования НовГУ.
В НовГУ решают вопрос о передаче центру ещё одной аудитории. Причина — рабочего пространства критически не хватает.
Люди на улицах
— Сейчас в России мы не можем создать равные возможности, равный доступ к общественному транспорту, кафе, паркам, — завершает разговор Виктория Клыпутенко. — Если люди с ограниченными возможностями всегда будут в обществе, мы будем их видеть каждый день, то они перестанут нас удивлять. Если вы бывали в Барселоне, то видели — там везде колясочники. Это всё вопрос доступности. В России мы не видим таких людей на улицах, потому что они сидят дома. А почему так? Потому что даже дойти до магазина для них — целое испытание, которое не каждый преодолеет. Когда они выйдут на улицы, то со временем мы перестанем на них как-то особенно реагировать. Мы же не реагируем на женщину с коляской на улице, правильно?
